Лето 1962 года выдалось в Восточной Сибири засушливым и неурожайным. Многие медведи не смогли нагулять достаточного количества жира для зимней спячки и  остались бодрствовать в образе медведей-шатунов.  Почти по всей Восточной Сибири отмечались многочисленные случаи их нападения на одиночные отряды геологов и геофизиков, некоторые из этих случаев заканчивались гибелью наших товарищей. Были случаи, когда медведи вытаскивали людей из палаток и съедали. В областной газете, «Восточно - Сибирская правда», эти случаи описывались. По нашему Министерству даже был издан Приказ, обязывающий соблюдать меры предосторожности. Полевые отряды были оснащены карабинами, кроме того, многие из сотрудников имели охотничьи ружья.

Наша круглогодичная экспедиция базировалась на севере Иркутской области в районном центре Нижнеилимске, сейчас он затоплен Усть-Илимским морем. Поселок Нижнеилимск - одноэтажный с обыкновенными деревенскими домами. Отличался от многих подобных сибирских поселков тем, что почти по всем обочинам грязных дорог были устроены тротуары из толстых досок, все же районный центр.  На тротуарах любили спать охотничьи собаки, их было много, так как почти все местные жители занимались охотой. Сначала мы побаивались этих псов, но потом, когда убедились в их миролюбии и полном безразличии к пешеходам, просто перешагивали через них. Не помню ни одного случая, чтобы они хотя бы облаяли кого-либо.

Полевые отряды геологов и геофизиков работали в окружающей тайге в радиусе до 50 км от центра. Задачи и цели каждого отряда, а соответственно и численность, были разные.  Один из отрядов работал в 10-15 км севернее районного центра Нижнеилимска, на недавно открытом железорудном месторождении, Сейчас на этом месте возник новый город Рудногорск.

В один из дней, на таежной тропе встретились бригада рабочих, возвращавшаяся вечером после работы к палатке,  и голодный медведь-шатун. В руках у рабочих был только топор. Карабин никто таскать не хотел, и он оставался в палатке.

После короткого замешательства медведь стремительно бросился на рабочих. Расправился он с ними быстро. От его первого удара улетел далеко в лес топор, а затем одного за другим он уложил всех на землю. Склонился над последним, посматривая на остальных, и начал трапезу. Как рассказывал пострадавший, он почувствовал скрежет зубов медведя по своему черепу и приготовился к смерти. Сделать он ничего не мог, был плотно прижат к земле медвежьими лапами.

Представьте эту картину: на тропе один за другим лежат несколько человек, а над последним склонился медведь и пытается разгрызть ему череп. Жуть!

Но этому последнему повезло, он остался жив, благодаря тому, что кто-то из лежавших впереди вскочил и побежал к палатке, где был карабин. Медведь приподнял и ударил о землю свою жертву и бросился в погоню за бежавшим. Он его догнал, свалил на землю и уволок в лес. Оставшиеся в живых собрались в палатке, всю ночь жгли костер и сидели с карабином наготове. Утром они пришли в наш основной лагерь и все рассказали.

Быстро собралась группа добровольцев с собаками и сразу же вышла в тайгу. Подошли к палатке, обошли вокруг и нашли место, где медведь растерзал нашего товарища. Кругом валялись обглоданные кости, череп и остатки одежды. Меня почему-то особенно поразили белый череп и разорванная в клочья тельняшка. Зафотографировали все на этом трагическом месте, быстро установили около останков самострелы и, так как уже темнело, отошли к палатке. Никто, конечно, не спал, сидели насторожившись, с ружьями в руках. Ночью раздался выстрел, сработал один из самострелов. Утром, с осторожностью, охотники выдвинулись к месту трагедии и обнаружили застреленного медведя. Он был убит при попытке доесть останки.

А потом произошло необычное, медведя разделали, и тут же приготовили из него шашлыки и жаркое.

Заспорили. Одни считали, что есть медведя нельзя, это почти людоедство. У него в желудке еще лежали не переварившиеся останки нашего товарища. Другие считали, что медведь и есть медведь, никакого людоедства здесь нет. Я, и еще часть товарищей,  от трапезы отказались. Другие  все же съели приготовленную медвежатину.

Я до сих пор не могу решить для себя, где грань людоедства. Совершили ли мы тогда людоедство или нет? А если бы этого медведя застрелили через день, два, или неделю, то, с какого времени считалось бы, что ты не совершаешь каннибализма?

 Вот такая коллизия произошла на месте будущего города Рудногорска.

И хотя меня и берет гордость за то, что я работал здесь до появления города, и часть моего труда лежит в его основании, но в памяти все-таки крутится, что при разведке этого железорудного месторождения был съеден медведем один из наших товарищей.